ЧУЖИЕ ДЕТИ

 

 

Тихо и плавно кружились в тёмном декабрьском небе снежинки. Мелькали огни автомобилей, сливаясь в длинные огненные нити. Где-то вдалеке звучала незамысловатая мелодия, а на деревьях висели праздничные гирлянды. Она шла легко, и на лице её сияла добрая улыбка. Из-под шапки выбивалась светлая прядка кудрявых волос. Она заправляла её обратно, но непослушные локоны снова выбивались наружу.

 

 

- Девушка! – окликнули её слева, - можно вас спросить?

Не в её правилах было отзываться на оклик незнакомых людей, но сейчас она остановилась. Перед ней стоял юноша лет двадцати, держа в руках какие-то флаеры.

- Добрый вечер! - начал юноша.

- Добрый, - улыбнулась она.

И он стал говорить ей о чем-то далеком, и совершенно не понятном для неё, про восточный календарь и еще разные промоутерские предложения, но она все же не уходила и продолжала слушать. Но вдруг, сменив тему, он спросил:

- А вы верите в чудо?

- Верю, - искренне и легко ответила она, - я верю в любовь.

- Это самое большое чудо, должно быть у вас оно есть?

-Быть может! Но оно не терпит спешки, - сказала она, взглянув на часы, - а вот мне стоило бы поспешить!

- Верно! А еще говорят, что любовь – это не то, когда люди говорят друг другу о ней, а когда смотрят в одну и ту же сторону…

Она обернулась, и они встретились взглядом. Он улыбнулся. Еще несколько минут она помнила про эту встречу. Милый юноша, подумала она, как точно он угадал её настроение. Но очень скоро её снова закружил снегопад. Она почти бежала, только и, успевая краем глаза видеть, как кружатся и танцуют снежинки в огнях Старого Арбата.

 

*****

 

- Ну, наконец-то! – восторженно воскликнула Аня, заметив заснеженный силуэт подруги в дверях кафе, - если б я тебя не знала полжизни, решила бы, что ты не придешь. Садись, я уже всё заказала.

- Как же я могла не прийти? Да с такими новостями! – хитро посмотрела Она на хрупкую, длинноволосую барышню.

- Что за новость? Не пугай меня! Мне сегодня от своих новостей хватило, муж разбил бампер нашей новой машины, Сережу не берут в садик, видите ли, у них перебор!

- Не волнуйся, новость приятная.

- Ты беременна! Ну, наконец-то – восторженно воскликнула Аня.

- Почти,- осадила Она её, - я решила усыновить ребенка, мальчика.

- Ты с ума сошла! Что за глупости?! Что ты опять выдумала? – глаза её округлились, и казалось, Анна даже побледнела в лице.

- Успокойся. Всё уже решено. Мы обсудили это с Андреем и даже ездили в детский дом. Вот посмотри!

Она протянула подруге телефон, с экрана которого на неё смотрел синеглазый мальчуган, с огромной улыбкой, казавшейся еще более милой от отсутствия двух передних зубов.

- Это Саша, ему четыре года. Завтра мы забираем его домой. Ты приедешь к нам в выходные на праздник, знакомиться?

- Стой! Это что, не шутка? Ты серьезно?..

Между ними повисла пауза, Аня всматривалась в детские глаза, и не могла понять поступка её подруги, та сидела молча, и улыбаясь, смотрела на снегопад за окном.

Снег кружился так же, как в памяти сменяли друг друга обрывки фраз, дорогие сердцу, такие же хрупкие и не уловимые, как снежинки на ветру.

 

*****

 

Его звали Слава. Подходило ли ему это имя? Скорее он был похож на солнечного зайчика, всем рядом с ним было тепло и радостно. Никто никогда не звал его Вячеславом, только Славой, Славушкой. Он был строен, красив и силен, голубые глаза, золотые завитки волос, широкая добрая улыбка. Она – младше его всего на пару лет, нежная, мечтательная, озорная, с грустными и взрослыми глазами. Для всех она, словно сильный ветер, приносящий много свежего воздуха, и не понятно радоваться ему и дышать полной грудью, или закутаться от этого ветра потеплее.

 

Когда они встретились первый раз, всё было просто, они почти друг друга и не заметили, было лето, тёплое и весёлое. Они были совсем ещё молоды. Их дружба началась в летнем лагере отдыха. На прощание, перед отъездом она попросила его написать что-нибудь на память в её тетради, он нарисовал ей львенка, стоящего на голове и написал свой адрес. Так она узнала, что он живет в Москве, это был её любимый город. Она обещала ему написать.

Она действительно написала ему письмо, ей было жаль его, он жил в Москве один, учился в цирковом училище, и жил в общежитии. Когда она прочла написанные строки, прежде чем отправить письмо, подумала, что ей очень хотелось бы полететь вслед этому листочку.

Он никогда не писал ей в ответ, он звонил. И каждый раз, когда он звонил, она так робела, услышав его голос в телефонной трубке, что не могла вымолвить ни слова, а потом, всё, что она не смогла ему сказать, она говорила в письмах.

Прошла зима и весна. Снова наступило лето, самое чудесное лето!

Они снова встретились там же. Летний лес дарил особое настроение вокруг, над головой чистое небо, казалось, каждый день с ними происходило какое-нибудь чудо, что-то интересное. Было много музыки, смеха и радостных встреч! Однажды кто-то из друзей сказал ей, посмотри, ведь он смотрит на тебя. А она подумала: «и я…». На следующий день он уехал на три дня в город, а с ней случилась беда, она попала в больницу (там же в санатории) простыла и свалилась с температурой под 40. Каждый день к ней приходила подруга, а ей так хотелось спросить, не вернулся ли он. И может быть это именно из-за того, что он уехал, ей стало совсем плохо, так подумали и другие. Нельзя было не заметить, что теперь они оба смотрели в одну сторону.

Её палата находилась на первом этаже старого деревянного здания, построенного ещё в тридцатые годы, наверное, в то время, когда и открылся там пионерский лагерь. Изголовье её кровати было придвинуто к стене, по обе стороны от которого в окнах сияло яркое утреннее солнце, и лучи теплого июльского дня заливали всю комнату светом и теплом, не нарушая тихого сна.

Она чуть открыла глаза и увидела руку в открытой форточке, пальцы разжались и в стакан с водой прямо на тумбочке у её изголовья упали три бутона пурпурных хризантем. Она улыбнулась и закрыла глаза. Теперь температура пошла на спад, и она стала поправляться. Он приехал рано утром, как только узнал, что она заболела. В это утро он не стал тревожить её приходом и разговором, знал, что ей плохо, но не дать ей знать, что он здесь, рядом, он просто не мог. Поэтому, на помощь ему пришли, сорванные с центральной клумбы яркие цветы, усыпанные каплями россы. И даже баба Маня, местная нянечка, не стала сердиться на эту выходку, а лишь улыбнувшись, открыла ему калитку в палисад больницы.

Перед больницей росло старое дерево с большой раскидистой кроной, ствол его был очень широким, что его можно было обхватить только вдвоем, вот под это дерево она и сбежала к нему как-то вечером, где они провели всю ночь. Говорили, много говорили, каждый рассказывал о себе, о своей жизни. Она сидела в пол-оборота, прижавшись спиной к его груди, он обхватил её руками, чтобы она не замерзла, но холодно не было никому, и не только потому, что летняя ночь оказалась теплой и безветренной, что-то горячее разливалось в крови. Она слышала его голос, и голова кружилась от восторга. А ещё его руки, большие красивые руки, как горячо было от них, она смотрела в его ладони, вглядываясь в каждую морщинку, каждую черточку. И ясные, голубые глаза, наверное, в них можно было утонуть. Тогда она впервые узнала, что даря людям вокруг столько радости, можно быть совсем одиноким.

- Я не родной, понимаешь? – спросил он.

- Наверное, да – тихо сказала она.

- Моя мама, она усыновила меня, - он замолчал и как-то сделался старше и серьёзнее, но потом улыбнулся и продолжил – она хороший человек, очень хороший! Просто она артистка цирка и так сложилось, что она осталась совсем одна…. А потом забрала меня. Вот так, мы два чужих…

- Как это? – прервала она его, - разве близкие люди бывают чужими?

Он ошарашено смотрел на неё, не понимая, как в этой ещё юной душе есть столько добра и любви.

- Разве дети бывают чужими? – спросила она.

- Милая, наивная девочка, - улыбнулся он, - ты много ещё не знаешь!

- А я всегда думала, что любовь должна быть безоговорочной. Что любить нужно «потому что».

- Какие же у тебя круглые щёки! Буду звать тебя плюшкой!

Она действительно многого еще не знала. И того, какими жестокими бывают самые близкие люди, и того, что уготовила им судьба.

Расставаться было тяжело, просто невозможно было разжать рук. Они пообещали друг другу вернуться сюда через год. И снова полетели письма.

Шли дни и месяцы, звонки из Москвы стали реже. Как ей было узнать, что о половине из них ей просто не говорили. Она боялась упрекнуть его в письмах в том, что может быть, он забыл о ней.

Однажды вечером раздался звонок, ей позвонил общий знакомый и сказал, что звонил ещё днем и просил ей передать, что Слава в городе на один день, он удивился, что она до сих пор не перезвонила, и спросил, не хочет ли она сейчас приехать на вокзал, проводить Славу?

Она ответила согласием и стала собираться на вокзал. Тут родители заперли дверь квартиры и забрали её ключ. Что за странная шутка, подумала она. Но это была не шутка, никто не собирался её отпускать к нему. После долгой ссоры, она распахнула окно, в комнату ворвался холодный зимний ветер, вскочив на стол, она ступила одной ногой на подоконник и сказала, что либо они откроют дверь, либо она выйдет через окно! Её тут же схватили за руки и заперли в ванной, ведь такая выходка - это просто самоубийство, квартира находилась на пятом этаже. Ей так и не удалось увидеться с ним. Вот тут она и узнала, что её счастье, её радость вовсе не нужна тем, кто был рядом с ней. Она чувствовала себя чужой. Что-то сломалось в этом мире, всё изменило цвет, и только его голос в телефонной трубке все еще по-прежнему грел её ласковым летним солнышком. И всё-таки сердце её знало уже, что лето подходит к концу, но поверить в это было очень трудно.

 

*****

- О чём ты только думаешь? – голос подруги вырвал ЕЁ из объятий воспоминаний.

- Не знаю.

- Нет, серьёзно, о чем ты думаешь?! Ты молодая, здоровая, сама можешь родить! А Андрей?! Боже, ребята, я вас не понимаю…. Тебе что, не хватает двух чужих детей, теперь третий?

- Каких ещё чужих? – удивленно спросила Она.

- Как же, мальчики Андрея! Я, конечно, знала всегда, что ты у нас отчаянная, но я ещё на вашей свадьбе недоумевала, как тебе не страшно выходить замуж за мужчину с двумя детьми на руках, пусть и взрослых уже…

- Не серди меня, - сухо осадив подругу, она отпила горький кофе, и зажмурила глаза, вспомнив, что не положила в чашку сахар, - Не бывает чужих детей! Разве твой Сережа чужой мне?

- Ну, о чем ты говоришь! Это же совсем другое, - не унималась Аня.

- Почему же? Я же не рожала его, как своих мальчишек, - улыбнулась Она, - и разве о группе крови ты думаешь, когда твой сын тебя обнимает?

- Прости. Это так странно. Нет, я понимаю, альтруизм у вас с Андреем в крови, но... я всегда думала, что детей из детдома берут одинокие люди, а тут…

- Просто я знаю, как одиноко этим детям. А Сашка сам меня выбрал! - тут Она так звонко рассмеялась, чем напугала свою собеседницу, и даже парочка, сидевшая рядом с ними, обернулась на неё через плечо.

Счастье разливалось в душе, счастье от встречи с этим «маленьким» мужчиной и ожидание какого-то невероятного чуда, грели её сердце, и все страхи и сомнения уходили на второй план.

- Ты же знаешь, мы каждый год перед праздниками привозим подарки в детский дом, где вырос Слава.

- Слава… да, твоя «бесконечная история» - Аня понимающе посмотрела на неё.

- Моя счастливая история! – поправила она подругу, - Так вот, мы приехали в этот раз раньше обычного, в ноябре, ты знаешь, с этим переездом в новый дом вообще пришлось подвинуть все планы… не суть! Директор, сказала, что им привезли новых ребят, и у нас не хватило одного подарочного набора. Думали, что делать, дети собрались в актовом зале и ждали нас. И вдруг в кабинет заходит это синеглазое «чудище», лохматый и беззубый. Встал как вкопанный и уставился на меня своими глазёнками. А потом тихо так спросил: «Я знаю, мне подарок не дадут… Я же здесь чужой...». Знаешь, у меня что-то щелкнуло внутри. И я ему ответила: «Твой подарок ждет тебя дома».

- Ты сумасшедшая…- почти шепотом выдохнула Аня, - но, наверное, я поступила бы так же... А что Андрей?

- А разве он мог отказать?

- Тебе точно нет! – обе они залились искренним девичьим смехом, как и раньше, в былые времена.

 

*****

 

Как-то вечером, она сидела в интернете, и набрала в поисковике его имя, раньше, когда она делала так, выводились только три ссылки на небольшие журнальные статьи, практически заметки и один видеоролик с его номером в цирке на Цветном, она знала его уже наизусть. Но в этот вечер всё было по-другому. Стоило ей только ввести его имя и нажать «поиск», как тут же, набралась целая страница ссылок. Сердце радостно забилось, и она кликнула мышкой по первой из них, страница открылась, она увидела знакомую улыбку, но тут у неё потемнело в глазах…

«30 июня 2010 года трагически ушел из жизни прекрасный человек, большой артист, мастер своего дела и лучший друг – Вячеслав…».

Это должно быть, «чёрный пиар», думала она, читая, я знаю Москву, тут ещё и не такое бывает! Открыла другую станицу, ещё, ещё, ещё, ещё, ещё, и ещё…

И всюду: «трагически… погиб… молодой… талантливый…», «нет, не может быть, это не он, Вячеслав – это же не мой Слава!!!».

- Слава, Слава… Славушка!!!

И всё вернулось на свои места, и не было этих лет без общения, ничего, ничего не изменилось в её сердце. Как же так?! Её оглушила тишина, она вышла на балкон глотнуть воздуха, ей показалось, что что-то сдавило ей грудь, и она не может дышать.

«Сегодня 19 июля, значит... 20 дней…».

Никто не позвонил ей, никто не написал ей! Словно для всех она перестала существовать.

 

Когда она немного успокоилась, просто потому что не могла больше плакать, она достала маленькое фото, где они были вместе. Она, совсем девочка с пухлыми щечками стоит, прижавшись к нему спиной, они держат вместе в руках яркий апельсин. Он улыбается, он солнечный зайчик, он рядом, он у неё за спиной, он жив.

Она погладила фото, улыбнулась ему, и как обычно говорила с ним, сказала:

- Слава, ты всегда дарил мне самые удивительные и невозможные подарки. И сейчас, только ты мог подарить мне эти 20 дней. Спасибо тебе!

Эти 20 дней он был жив для нее одной. И в этот момент она поняла, что это не она нашла его, это он пришел к ней, теперь уже в последний раз.

Утром она ехала по грунтовой дороге, солнце слепило глаза, в руках она прижимала к груди двадцать шесть белых роз.

«Двадцать шесть – думала она, - ну, вот, мы и стали ближе, раньше, ты был старше меня на два года, а теперь только на один. Жаль только это ненадолго, стареть мне придется одной».

Она по привычке продолжала говорить с ним про себя.

Автобус остановился, она вышла и взглянула на золотой купол небольшой церквушки из красного кирпича. У ворот стояли две женщины в чёрном. Она шла к ним на встречу, и жутко боялась, никак не могла поверить, что всё это не снится ей, неужели это всё окажется правдой. Когда она подошла к ним и представилась, одна из них, маленькая седая старушка, крепко обняла её и протянула ей сверток.

- Я подумала, что ты захочешь такую себе.

Она развернула лист, и яркое июльское солнце осветило его добрые глаза.

Пока они шли, почти не говорили.

- Вы, наверное, не помните меня, - сказала она,- я – должно быть та часть жизни Славы, о которой никто и не знает.

- Я помню тебя.

Сердце сжалось в комок от жалости к этой женщине, жалости к себе у неё не было, она давно научилась быть рядом с ним издалека.

- Здравствуй, мой хороший! Ну, вот мы, наконец-то, и встретились…

Она положила розы на землю рядом с фотографией и присела рядом. Женщины отошли, и ждали её недалеко в стороне.

Она долго сидела рядом с ним, гладя землю рукой. Из песка, насыпанного сверху, выползали муравьи, которые больно кусали ноги, но ей было все равно.

Они долго говорили. Десять лет, долгих десять лет они оба ждали этой встречи.

Она встала и положила под цветы толстый сверток, перевязанный красной лентой.

- Это тебе. Спасибо, мой солнечный зайчик!

А он смотрел на неё тем же взглядом, и, казалось, что если закрыть глаза, то она услышит знакомый смех. Слёз не было. Их и не могло быть, он был для неё радостью и светом. Но солнце светило в этот день так ярко, предательски ярко.

Все трое отправились к нему домой. Она никогда не была у него дома.

- Мы живем очень скромно, - говорила по дороге его мама, - Слава всегда стеснялся приглашать гостей, ему так хотелось заработать много денег, построить большой дом, иметь много детей. Взять к себе много детей. Он ведь был мне не родной.

- Не родной, – тихо произнесла она.

Когда они зашли в его комнату, ей показалось, что всё она уже видела когда-то, быть может, она была здесь во сне.

Это был тяжелый и долгий разговор. Трудно было говорить всем, но говорить нужно было. И она узнала, что их дороги очень многие люди пытались развести. К несчастью, им это удалось.

- Когда я нашла у Славы одно из твоих писем – начала старушка, - я так разозлилась на тебя, мне было так по-женски обидно, что в твоей жизни была такая любовь. Я старалась сделать всё, что бы вы с ним не виделись.

Она молчала.

- Конечно, его жизнь тоже не стояла на месте, у него были… - она остановилась, - но он хранил все твои письма. Он помнил о тебе и искал тебя эти годы. Он всегда говорил мне про тебя: «Понимаешь, это необыкновенная девочка, она не такая как все!». Я не понимала его, мне кажется, что я никогда его не понимала… я взяла его, чтобы убежать от тоски, от одиночества…

Она посмотрела на седую женщину, в душе не было злобы или обиды, ей действительно было жаль эту женщину, в её жизни никогда не было такой любви, и даже сын, которого она вырастила, так и остался для неё неродным.

- Прости меня за всё, - закончила женщина и закрыла лицо, пытаясь спрятать слезы.

- Вам не у меня нужно просить прощение. Мне жаль, что он так и остался вам чужим…

 

*****

 

- Скажи, о чём ты думаешь? – спросила она, сидя на скамье под кроной большого дерева, на небе сияли звезды, было прохладно, и он снял свой свитер и укутал им её.

- Я думаю о тебе – сказал он и поцеловал её в щеку, - а ты?

- О тебе – она улыбнулась.

- Правильно! – улыбнулся он в ответ, - рядом с человеком должен быть че-ло-век!

Она дрожала, но не от холода. И все-таки, какие у него красивые глаза и нежные, но сильные руки. Нет ничего и никого, ей только слышно, как стучит его сердце. И еще его голос, она слышит его, самый родной, самый дорогой. Хорошо, просто очень хорошо, ночь подходит к концу, но впереди новый день…

 

*****

 

Снег искрился на солнце, высокое декабрьское небо сияло лазурью.

- Хорошо, что мы поехали пораньше, не застали пробок на МКАДе!

- Да, хорошо! Андрей, а мальчики точно успеют всё приготовить до нашего приезда? – тихо спросила Она мужа, стараясь не разбудить малыша, уснувшего у нее на руках.

- Конечно успеют! Неужели два взрослых парня не сумеют самостоятельно собрать ёлку! – рассмеялся он.

- Тише, тише, - улыбнулась она, - не разбуди.

Она посмотрела в окно, там бурлила и жила Москва, её любимый город.

- Мы всё правильно делаем, - мягко сказал он.

- Правильно! Он совсем еще ребенок, но человек, - она посмотрела на Андрея, и благодарно улыбнулась отражению его добрых глаз в зеркале заднего вида, - Спасибо тебе!

- За что? – удивился он.

- За то, что теперь у нас есть ещё одна плюшка! – засмеялась она, глядя, как розовых щек их маленького сына мягко коснулся солнечный зайчик.

 

http://russlovo.today/rubricator/literaturnaya_stranica/chuzhie-deti